Российский научный фонд (РНФ) продолжает представлять проект о династиях, для которых формулы, гипотезы и эксперименты стали частью семейного кода. Портал Наука Mail выступает информационным партнером проекта. Подробнее — в новом материале серии.
Шрамы лагерей и начало династии
История Георгиевых начинается с инженера-изобретателя Павла Константиновича Георгиева (1875–1941), выходца из крестьянской семьи, окончившего реальное училище (среднее или неполное среднее учебное заведение в Российской Империи) и Санкт-Петербургский Горный институт. В начале XX века он занимался созданием вооружений. После революции лишился имущества, но вновь был привлечен к работе, настроил собственное производство в Ленинграде, а также получил орден Ленина за изобретения. В 1937 году его арестовали по обвинению во «вредительстве и антисоветской агитации», назначили десять лет заключения и с отработкой на закрытом предприятии. В 1941-м он погиб в тюрьме.
В семейной памяти это не отдельный эпизод, а узел судьбы. София Георгиевна, внучка Павла, говорит прямо: «В годы сталинских репрессий его судьба оказалась трагичной». Репрессии коснулись и бабушки Анастасии Павловны Георгиевой: 1939 году ее саму арестовывают. После восьми лет заключения возвращение к родным в Москву запрещено — ближе ста километров от столицы жить нельзя, поэтому Анастасия отправляется сначала в Александров, а затем Рыбинск.
В 1949-м последовал новый арест, пересылка в Ярославскую тюрьму и ссылка в Сибирь в поселок Большая Мурта под Красноярском. «Каждый год мой отец проводил там с ней лето», — вспоминает София Георгиевна. После смерти Сталина бабушку реабилитировали, в 1954 году Георгий Павлович привез ее в Москву. Она жила с семьей до девяносто двух лет и успела дождаться не только внуков, но и правнуков.
«Сын врагов народа»: выбор науки как свободы
Георгий Павлович Георгиев (1933 г. р.) рос без родителей. Его дочь рассказывает: «Когда папе было четыре года, арестовали отца, через два — забрали мать». Воспитанием занялись бабушка с дедушкой по материнской линии. С детства Георгий проявлял невероятный интерес к окружающему миру: собирал карты, окаменелости, старался наблюдать и открывать новое. Школу, по воспоминаниям дочери, не любил, но интерес к естественным наукам постепенно нарастал, особенно к астрономии.
Понимая, что на физический факультет его как сына «врагов народа» не примут, он обращается к биологии, хотя оценки не самые высокие. В восьмом классе серьезно настраивается получить золотую медаль: избирательно занимается предметами, которые идут в аттестат — и получает ее. Но в университет его все равно не приняли, и Георгий поступает в 1-й Московский медицинский институт имени И. М. Сеченова на лечебный факультет — в те годы туда было легче попасть.
В 1956 году он оканчивает мединститут, с 1963 года по приглашению В. А. Энгельгардта работает в Институте молекулярной биологии, возглавляет лабораторию биосинтеза нуклеиновых кислот. Исследования становятся делом жизни и пространством внутренней свободы:
В то время наука была редким пространством свободы — возможностью заниматься интересным и творческим делом там, куда идеология почти не проникала.
Научные результаты Георгия Павловича фундаментальные: открытие ядерной дРНК (РНК с нуклеотидным составом, сходным с ДНК, позднее — hnRNA), рибонуклеопротеидных частиц, мобильных генетических элементов животных, выявление ряда ключевых генов, связанных с онкогенезом. Он является автором более 500 публикаций и 20 патентов, становится лауреатом Ленинской премии, Государственных премий СССР и РФ, получает ордена и медали РАН. В 1990 году Георгий Георгиев организует и возглавляет Институт биологии гена РАН (ИБГ РАН), превратив его в ведущий центр молекулярной и клеточной биологии.
Медицина в семье: профессионализм и служение
Мама Софии — Анастасия Александровна Некрасова — «всегда мечтала быть врачом и помогать людям», работала в институте кардиологии, занималась наукой, но ее главным призванием оставалось врачебное служение. Их сближение с Георгием Павловичем началось еще в мединституте:
В семье всегда присутствовало особое чувство дружбы: можно было обсудить все, особенно с Георгием Павловичем. Отец Софии всегда разделял дом и работу, мама часто оставалась на связи вечером, принимая звонки пациентов. Анастасия Георгиева находила отклик в судьбе каждого пациента и считала, что каждый должен получать равное лечение независимо от статуса. Оставалось время и для досуга: походы, «Баксанское ущелье», покорение вершин. Семья умела «организовать вокруг себя других ученых, чтобы вместе исследовать природу и горы». Дома не редко ставили спектакли, роли придумывал папа. В дальнейшем София режиссировала постановки уже со своими детьми.
Независимость была одним из главных принципов семьи: «Папа не был членом партии», от давления вступить в нее и стать директором он категорически отказывался», — вспоминает София. Честность, трудолюбие и любовь к делу воспринимались как беззвучная семейная инструкция.
София Георгиевна: детские опыты и выбор в пользу науки
Наука, по воспоминаниям Софии, была частью жизни с рождения и «оставляла пространство для неизвестного». Она колебалась между прикладной медициной и наукой, но в итоге именно последняя привлекала сильнее всего. Детские опыты София провела в наблюдении за птицами, пыталась прививать на даче картошку на помидоры, а папа приносил домой для изучения разных животных. Домашний микроскоп, купленный отцом для первых наблюдений, лишь подстегнул нарастающий интерес к исследованиям. А уже в старшей школе София делает небольшой «проект» по разведению ласточек в доме. Это также помогло развить раннее любопытство к природе и научной работе.
Позже наступили 90-е, «когда казалось, что вокруг полный развал», а сама София даже подумывала о смене направления деятельности. Она вспоминает, что в ее лаборатории зимой температура не поднималась выше +4 °C, было тяжело работать. София неплохо рисовала, ходила на курсы народных промыслов, расписывала шкатулки. При этом шло активное сотрудничество с зарубежными учеными и фондами, проводились небольшие гранты, поездки и совместные проекты. Даже поступали предложения о работе за рубежом, но София поняла, что хочет остаться на Родине.
София вспоминает, что отец всегда опекал ее требовательной поддержкой:
Теперь София так же говорит своим сотрудникам: «Материал есть, нужно действовать». Очень важно, когда рядом есть человек, который подскажет и вовремя направит.
В те годы Георгий Павлович исследовал рибонуклеопротеиновые частицы (РНП-частицы) — комплексы РНК и белков. Он показывал, что РНК сначала транскрибируется в молекулы, точно соответствующие размеру ДНК, а затем подвергается укорочению (позднее это связали со сплайсингом). София занималась транспортом РНП-частиц из ядра в цитоплазму к месту трансляции, обсуждала это с отцом, участвовала в совместных публикациях.
Сегодня ее группа в Институте молекулярной биологии РАН ведет проект РНФ о нарушениях в образовании транскрипционных конденсатов и конденсатов транспорта мРНК. Нарушение структуры связано с онкологическими заболеваниями или болезнями центральной нервной системы. Цель проекта — понять, как возникают патологические конденсаты, и создать методы терапии, способные их разрушать или блокировать.
Павел Георгиевич и институты
Брат Софии — Павел Георгиевич Георгиев (1965 г. р.) — специалист в области молекулярной биологии и молекулярной генетики эукариот, академик РАН, с 2011 года — директор ИБГ РАН, основанного их отцом. Автор более 120 публикаций, он внес значимый вклад в понимание организации генома и регуляции активности генов у высших организмов, награжден медалью РАН для молодых ученых, Государственной премией РФ (2002) и медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2016).
София подчеркивает: «Мы оба руководим крупными профильными институтами, но направления работы разные, и это не мешает, а дополняет». Она и сама сегодня академик РАН, директор Института молекулярной биологии имени В. А. Энгельгардта РАН, руководитель лаборатории в ИБГ РАН. Основная область исследований — регуляция работы генов у высших организмов.
Лабораторная этика и преемственность
София вспоминает первое время своей работы в отцовской лаборатории. Она обратилась к одной сотруднице, упомянув папу, а в ответ услышала: «Здесь нет папы, здесь есть Георгий Павлович. А папа у тебя дома». Работая в ИБГ в «период развала», София попала в плодотворную среду в группу Алексея Солдатова. Они сами с коллегами оборудовали комнату, «отмыли стены и полы, собрали столы из старой мебели. Позже, когда директором ИБГ стал Павел, София почувствовала себя «лишней», и решающим стало приглашение Александра Александровича Макарова в ИМБ:
Параллельно Георгий Павлович организовывал «программы поддержки науки в России, в частности программу РАН «Молекулярная и клеточная биология». Его текущая работа при поддержке РНФ — создание принципиально нового способа борьбы с коронавирусом: белковые «нанотранспортеры», которые умеют проникать внутрь клеток и разрушать один из ключевых белков вируса — без него SARS-CoV-2 не способен размножаться. Если метод подтвердится на животных, он может стать основой не только для борьбы с COVID-19, но и для новых средств против других вирусных инфекций.
София отмечает перемены: «Наука стала чрезмерно администрирована… Ученому нужно давать максимум творческой свободы». Ее опыт чтения объёмных отчетов — про трудность увидеть сам результат. В этом сказывается разница эпох:
Память вещей: письма, чемоданы и «Эллада»
Семейная память у Георгиевых заключается не только в научных трудах, но и в вещах, передающихся из поколения в поколение. София особенно выделяет книгу «Эллада» Вильгельма Вегнера, которую Павел Алексеевич Воронцов-Вельяминов подарил маленькому Георгию. Теперь она хранится у сына брата Софии. Есть чемоданы писем и документов, бабушкин лагерный чемодан с перепиской из заключения. Это тяжелая часть истории и напоминание о трагической судьбе дедушки.
Сегодня, спустя годы, будучи мамой и бабушкой, София чувствует ответственность за продолжение своей династии. Она не уехала работать на Запад, хотя такая возможность была. София говорит, что должна была остаться здесь и помочь папе, что и сделала в итоге. А еще не дали уехать забота о молодых сотрудниках, желание помочь найти свое место, подсказать, в каком направлении двигаться.
Дети Софии выбрали несколько иной путь. София вспоминает, что на молодость ее дочери пришелся период общего развала, перспективы казались туманными, а сама София часто выглядела усталой и поздно приходила домой с головной болью, что, возможно, подавало не самый яркий пример. Дочь стала филологом, сын получил техническое образование и работает в сфере финансов. Но София не расстроилась: у каждого свой путь; профессия ученого сложна, отдача приходит лишь в зрелом возрасте.
Эксперименты, кролики и радость открытия
Cофия вспоминает один из ярких эпизодов — стажировку в Страсбурге. На исследование было всего три месяца, а от результата зависело будущее сотрудничества. Уже первый опыт неожиданно дал результат — полоска на автографе подтвердила гипотезу. Но одного раза было недостаточно. Эксперименты были технически сложными и кропотливыми: сборка фрагмента хроматина на репортерном гене, выделение экстрактов негистоновых белков, постановка транскрипции с белком и без него, длинный гель, фракционирование, автограф. Стоило отвлечься, и малейшая ошибка перечеркивала дни трудов.
София раз за разом ставила новые эксперименты, которые завершались неудачей. Возникало состояние отчаяния, ее коллега предложил взять параллельно другую тему. И вдруг — ближе к концу стажировки — эксперимент завершается успехом:
Сегодня, уже как директор института, София «руками не работает»: пипетки и ящики ушли к молодым, но она помнит методы, этапы и оценивает результаты, обсуждает и планирует новые шаги научного коллектива. София признается, что скучает по самому процессу эксперимента, ведь «лучшее время — когда работаешь не с бумагами, а с наукой напрямую».
Семейная формула: свобода, требовательность, доверие
Работать на фоне известного ученого-отца большая ответственность. Софии никто не говорил, что отец помогает дочери, но она не хотела давать повода для сомнений. Правило «здесь нет папы» сохраняется как часть лабораторной этики. В обсуждениях с отцом и братом встречаются разные мнения по научным вопросам, но София не любит слово «спор»: она старается услышать доводы. Георгий Павлович быстро реагирует на новое и сразу действует, радуется интересным находкам в науке и не ревнует к успехам сотрудников.
В семейном понимании династия — не испытание, а поддержка и опора: она дает основу, на которой человек может вырасти и идти дальше. Наследственность и воспитание здесь не разводятся по разные стороны: атмосфера важна также, как гены. Личный огонь — третий компонент: без этого в науке невозможно.
Наука как пространство свободы и памяти
Династия Георгиевых объединяет инженерное изобретательство, клиническую медицину и молекулярную биологию. В разные времена наука для них была тоже разной: редким пространством свободы в поздние советские годы и сложной административной системой сегодня. Но внутренняя логика семьи не менялась: честность, трудолюбие, уважение к человеку, требовательность к себе и доверие к эксперименту.
Именно ради таких моментов и держится нить семейной науки — нить, которая проходит через репрессии и возвращения, через выборы и сомнения, через лаборатории и институты, связывая поколения в общее пространство свободы.
Ранее мы рассказывали о научной школе Аксеновых.
