Лошадь в крестьянском хозяйстве была не просто животным, а способом выживания. Она использовалась для пахоты, перевозки грузов и даже спасения жизни — например, когда нужно было срочно доставить больного к врачу. Как указано в исследовании, опубликованном в журнале «Былые годы», потеря коня означала для семьи катастрофу, поэтому кражи воспринимались крайне болезненно. Воров преследовали с особой жестокостью, а государство вводило суровые наказания, вплоть до ссылки в Сибирь.
Согласно «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 года, конокрадов ждала ссылка в Томскую или Тобольскую губернии, телесные наказания или отправка в арестантские роты. Однако правосудие часто запаздывало — полиции не хватало ресурсов для расследования, а воры действовали быстро. Украденную лошадь могли перепродать уже через несколько часов, и найти ее было почти невозможно.
Это вынуждало крестьян брать закон в свои руки. Пойманных конокрадов подвергали жестоким пыткам: ломали позвоночник, топили в реках, а иногда забивали заостренными палками. Историки приводят свидетельства, когда целые деревни участвовали в расправах, а на суде вину брал на себя один человек, чтобы остальные избежали каторги.
В южных губерниях — Саратовской, Самарской, Пензенской и других — конокрадство часто связывали с татарами. По словам исследователей, татары-мишаре редко воровали лошадей в своих селах, зато активно промышляли этим в соседних русских деревнях. Это вызывало напряженность между общинами.
Особую проблему представляли скупщики краденого, многие из которых также были татарами. Они умело уходили от наказания, используя лазейки в законах. Например, приняв православие, преступник мог избежать ответственности — государство поощряло переход «иноверцев» в свою веру, освобождая их от наказаний за многие преступления.
В 1878 году власти попытались усилить борьбу с конокрадством, введя должности полицейских урядников. Однако эффективность этой меры оставалась низкой: крестьяне не доверяли полиции, а воры угрожали поджогами тем, кто решался заявить о краже.
Конокрады действовали организованно, создавая целые сети. Одни воры угоняли лошадей, другие переправляли их в соседние регионы, третьи занимались сбытом. Некоторые банды даже перешли от краж к рэкету, предлагая «охранять» крестьянские табуны за плату. Любопытно, что некоторые помещики нанимали бывших конокрадов в пастухи — те знали все уловки воров и могли быстро вернуть украденных лошадей.
Точное количество краж лошадей в XIX веке неизвестно, но историки приводят данные за 1864−1866 годы: за три года в 21 губернии было украдено почти 14 тысяч лошадей. Конокрадство подрывало экономику сел, разоряло семьи и усиливало межэтническую рознь.
Ранее Наука Mail рассказывала, что лошади демонстрируют богатый репертуар мимических движений — от поднятых ушей и опущенных губ до особых комбинаций, которые помогают передавать разные эмоции и намерения.