Автор нового исследования, доцент Бруклинского колледжа Дженнифер Дрейк, задалась вопросом: почему мы охотно обращаемся к трагическим сюжетам в искусстве — от древнегреческих трагедий до мемориалов жертвам войны, — хотя в реальной жизни всеми силами стараемся избегать страданий? Как эмоциональное воздействие таких произведений связано с ощущением «быть тронутым», с осмысленностью опыта и с возможным ростом сочувствия к другим людям?
В первом этапе исследования в нем приняли участие 150 взрослых американцев. Сначала их попросили вспомнить два болезненных эпизода из своей жизни: один такой, в котором страдания были добровольными, например, участие в марафоне или операция, и один — связанный со страданиями, которые человек не выбирал — например, предательство супруга или потерю близкого. Уже на этом этапе стало ясно, что добровольные страдания чаще воспринимаются человеком позитивно — возможно, потому что люди наделяют такие переживания смыслом.
Затем участники просмотрели два коротких видеоролика, посвященных известному современному скульптуру Сьюзан Клинард, многие работы которой посвящены теме беженцев. В одном из роликов рассказывалось о творчестве скульптора, а в другом — о конкретной работе. После этого участники оценили, насколько они были тронуты увиденным, насколько это было значимо для них, и какие эмоции — положительные и отрицательные — вызвали у них эти произведения.
Результаты оказались многослойными. Большинство респондентов заявили, что предпочли бы увидеть что-то радостное или нейтральное, однако те участники, кто выразил предпочтение именно трагическому искусству, в большинстве своем ощутили после просмотра положительные эмоции. Причем чем интенсивнее были эмоциональные реакции — как негативные, так и позитивные, — тем выше участники оценивали свою «тронутость» увиденным, его значимость. Это значит, что глубокий эмоциональный отклик, даже если он включает неприятные эмоции, может восприниматься как обогащающий опыт.
Однако выяснить, повлияло ли это на отношение к беженцам, оказалось непросто: большинство участников и до этого поддерживали идею предоставления убежища вынужденным переселенцам. Чтобы устранить этот эффект, вторая часть исследования была проведена среди 150 консервативных американцев — группы, которая, согласно данным научных работ, в среднем демонстрирует более низкий уровень когнитивной эмпатии. Новым участникам показали те же видеоролики, но на этот раз их отношение к беженцам измеряли как до, так и после просмотра. Ученым удалось зафиксировать заметный сдвиг: после знакомства с посвященным беженцам работам участники выразили больше сочувствия к переселенцам, причем степень изменения напрямую зависела от силы эмоционального отклика. Чем сильнее были чувства — приятные или болезненные, — которые испытывал человек по отношению к скульптурам, тем выше была вероятность, что он изменит свою позицию в сторону сочувствия по отношению к беженцам.
Важно отметить, что общее отношение к искусству, в том числе, посвященному тяжелым темам, не оказало существенного влияния на изменение отношения. То есть неважно, любите ли вы грустное искусство или нет — если оно вызвало у вас сильные эмоции, оно может изменить ваш взгляд на судьбы других людей.
Ранее ученые рассказали, могут ли животные создавать искусство.
